поддакнул Корнийчук, делая тем самым комплимент формальному начальству.
– Однако, – продолжал вносить минорную нотку Таран, – не сможет ли предание огласке наших планов по первой стадии, каким-то образом сорвать весь ход предстоящей операции? Вы ведь согласитесь со мной, что русские не упустят шанс раззвонить на весь мир о якобы готовящейся нами провокации?
– Непременно раззвонят. Даже не сомневайтесь, – опять согласился с ним Сергей Петрович.
– Что-то я вас плохо понимаю, генерал, – поджав губы, перешел на официоз министр обороны. – Вас не беспокоит раскрытие противником наших планов?
– Как я вам уже заметил чуть ранее, противник не обладает всей полнотой информации о наших планах. Иначе бы космическая разведывательная группировка наших друзей засекла бы активизацию воинских частей с той стороны. Однако ничего такого не наблюдается. Все тихо, и на суше и на море. Даже разведывательные полеты их Ил-38, как прекратились в воскресенье, так и не возобновились до сих пор. А ведь раньше они не давали нам покоя каждый божий день.
– Может это затишье перед бурей? – опять начал сомневаться Таран, которому все больше и больше не нравилась сгущающаяся обстановка, да и последние слова Рудова с персональными угрозами никак не выходили из головы.
– Я вас уверяю, милейший, Андрей Василич, что все закончится бурным дипломатическим демаршем и всего лишь. Да и тот нам не опасен. Члены комиссии от ОЗХО уже проинструктированы нашими друзьями в нужном ключе. Мировые средства массовой информации, априори будут на нашей стороне и уже находятся на низком старте, чтобы красочно живописать в своих репортажах с места событий варварскую сущность «преступной кремлевской хунты». А то, что они сейчас заявят о якобы нашем разоблачении, может, напротив, сыграть не в их пользу.
– Каким образом? – удивился Таран.
– Мы просто заявим всему миру, что это именно силами нашей разведки были вскрыты планы россиян на атаку мирного населения, а они, увидев провал своей агентуры, затеявшей эту варварскую акцию, поспешили во всем обвинить нас, имеющих «железное» алиби непричастности в виде документа ОЗХО об отсутствии подобных возможностей с нашей стороны. Как говорится «на воре и шапка горит». И уж будьте покойны, Андрей Василич, вся мировая общественность будет на нашей стороне, учитывая недавнее дело все тех же Скрипалей. А мы еще более усилим этот резонанс.
– Как это?! – уже с долей зависти к изворотливости генштабиста спросил Таран.
– После показанного по всем мировым телеканалам дергающихся в предсмертных судорогах детей, не вы и не я, а министр здравоохранения со слезами на глазах заявит, что Россия настолько погрязла в своем ничтожестве, что сама подготовила, провела и не постеснялась анонсировать эту жуткую акцию по устрашению ни в чем не повинного населения. ОЗХО, чтобы лишний раз подтвердить свои выводы о принадлежности химических веществ, направит, полученные на месте образцы пораженных тканей во все мировые сертифицированные химические лаборатории, которые подтвердят выводы о причастности русских к гнусному преступлению. Мы, в свою очередь, подтянем Красный Крест и «врачей без границ»43.
– Ну, ты и жучила, Сергей Петрович, тебе бы рекламным режиссером работать. Такую бы большую деньгу загребал, у-у-у! – не смог скрыть восхищения министр обороны.
– Спасибо, но я пока и на своем месте справляюсь со своими обязанностями, поэтому пока не думаю о подработке, – сухо поблагодарил он за сомнительный комплимент.
Таран тут же уловил нотки неудовольствия в голосе Корнийчука и не стал педалировать эту тему, играя на больном чувстве самолюбия собеседника.
– Значит, с этой стороны вы не видите никаких опасностей? – решил он еще раз получить окончательные уверения для полного успокоения.
– Разумеется. Да, кстати, для вящего вашего успокоения, спешу напомнить, что в ближайшие дни нашим московским «друзьям» будет ну никак не до того, чтобы активно реагировать на события в Украине.
– Ну-ка, ну-ка!? Может я что-то пропустил из-за суеты с нашими делами? Тут и телевизор-то забыл, когда смотрел в последний раз, – стал заранее оправдываться Андрей Васильевич в своей неосведомленности.
– Как?! Разве вы не в курсе, что на воскресенье в Москве намечается свой Майдан?! Все мало-мальски боеспособные части, присягнувшие хунте, сейчас стягиваются в столицу для подавления массовых выступлений.
– А-а-а, вот вы о чем, – разочарованно протянул министр, надеявшийся, на то, что Корнийчук поведает какую-нибудь информацию стратегического масштаба. – Об этом только в яслях еще не знают. Вы сомневаетесь в их способности подавить народные волнения?
– Ничуть. Глупо было бы сомневаться в возможностях до зубов вооруженных головорезов из Росгвардии.
– А что же тогда привлекло вас в этой информации? Восстание будет подавлено. И я даже думаю без особого напряжения.
– А вот тут-то вы и ошибаетесь, Андрей Василич, – опять противно захихикал Корнийчук. – Восстание будет подавлено. Да. Но какой ценой? Это вам не Болотная площадь 12-го года, со слоняющимися толпами инфантильной интеллигенции. С тех пор оппозиция извлекла все нужные уроки из событий прошлого. Подсуетились не только наши западные друзья, но и наши спецы, прошедшие Майдан. Народ будет подготовлен и вооружен. Да-да. И это будут не камни, вывороченные из мостовой и не арматура в мозолистых руках пролетариата, а вполне себе эффективное стрелковое оружие. Еще раз подчеркиваю. У меня нет иллюзий по поводу исхода намечаемых событий. Восстание будет утоплено в крови, по укоренившейся русской традиции. Но оно еще более чем прежде отдалит правящую верхушку от народных масс и в еще большей степени посеет сомнения на международной арене в легитимности режима. А дальше подключатся национальные автономии, где и так не слишком спокойно, и там только ждут очередной искры, чтобы все заполыхало от Северного Кавказа до Поволжья. Не завидую я Афанасьеву. Нет, не завидую, – со вкусом произнес он и добавил. – Так, что не до нас им будет в ближайшие месяцы. Впрочем, я надеюсь, мы не дадим им этих месяцев, и управимся со всем гораздо раньше, – резюмировал довольный собой Корнийчук.
– Эк, вас понесло, батенька, – проворчал Андрей Васильевич. – Вашими бы устами…
– Ну почему же?! – игриво промурлыкал Начальник Генштаба. – Я и не утверждал, что у нас все так уж распрекрасно. Меня лично очень заботит утечка стратегически важной информации из недр наших с вами кабинетов.
– Это вы про утечку о предстоящей операции? – уточнил Таран.
– Да.
– А вы уверены, что она произошла именно на нашем уровне? – опять начал волноваться министр.
– Абсолютно. Конечный пункт доставки компонентов был известен только очень узкому кругу посвященных лиц. Сами же компоненты доставлены к месту только сегодня утром, значит, информация не могла прийти с места. Следовательно, источник утечки находится в Киеве. Скажу даже больше. Он находится в нашем здании.
– Или в здании СБУ, – поправил его министр, ревностно стоящий на страже чести мундира своих подчиненных.
– Согласен, – не стал спорить Корнийчук. – Возможно, утечка произошла и из ведомства Василия Васильевича. Но сути дела это не меняет. «Крот» находится среди нас и его необходимо срочно выявить во избежание дальнейших неприятностей.
– Во все детали операции посвящены только мы трое – я, вы и Бурба. Но я гарантирую, что никто из нас не является тем «кротом».
– Спасибо за доверие, – угрюмо на этот раз отреагировал Сергей Петрович. – Если не мы, то значит тот, кто является либо непосредственным исполнителем, либо передающим звеном, типа шифровальщиков Генштаба или вашего ведомства, – сразу сузил круг подозреваемых Корнийчук.
– Вы предлагаете мне заняться выявлением агента накануне операции, забросив все остальные дела и начать сеять семена недоверия среди подчиненных? – решил все-таки возмутиться Таран.
– Ну, почему же именно вам заниматься этим неблагодарным делом? – опять начал мурлыкать хитрющий генштабист. – Для этого есть специально подготовленные люди, которых хлебом не корми, а дай покопаться в чужом бельишке.
– Кого вы имеете в виду? СБУ? Но их и самих надо проверять, как выясняется.
– Я имел в виду наших заокеанских друзей. Они, как раз сторона незаинтересованная, поэтому можно рассчитывать на объективность их расследования. Тем самым это избавит нас от нужды сеять рознь в своих коллективах. Да и им самим будет, наконец, чем заняться, а то от безделья они уже стали засовывать свой клювик, куда их не просят.
– Ну, раз